Антон Басанский: стандартный федеральный подход к Колыме, Чукотке и Камчатке надо менять. Это особые регионы

1577

Говорит Магадан, 6 декабря 2021 г. Наше издание продолжает публиковать самые интересные интервью с гостями программы “Честный разговор” на радио “Карибу Арт”. Ведущая программы – наш главный редактор, Татьяна Брайс. В этот раз, 2 декабря 2021 г., гостем в студии был депутат Государственной Думы Российской Федерации от Магаданской области Антон Александрович Басанский.

– Добрый день всем радиослушателям, меня зовут Татьяна Брайс, и сегодня у нас «Честный разговор» с Антоном Александровичем Басанским, депутатом Государственной думы от Магаданской области. Несмотря на жуткую погоду, нам удалось практически на оленях добраться до студии. Антон Александрович, как настроение, как Вам погодка?  

– Замечательно, погода домашняя.

– По-моему, у нас особо выбора нет. Антон Александрович, давайте сразу к делу. В сентябре Вы были избраны, одержали победу на выборах в Государственную думу. Поздравляем с этим, хоть и с опозданием на 3 месяца, но все равно – нелёгкий, ответственный статус, конечно же. Вы самый молодой депутат от региона в нижней палате парламента. У нас от Колымы никогда не было такого молодого депутата. Как вам в новой ипостаси, как себя ощущаете? 

– Слушайте, на самом деле, что-то новое там есть, определенные нюансы в работе. Новый коллектив, по-новому нужно знакомиться с людьми, больше депутатов – их там 450. Удивляются, когда спрашивают, откуда я: я говорю – с Магадана; а сколько у вас депутатов от Магадана? –  я говорю: один. Соседи сидят со мной “за партой” –  от Бурятии 16 депутатов. Чукотка, Камчатка, Амурская область – там у нас по одному депутату тоже. Ну, что ещё? Коллектив стал больше, коллектив стал другой. Ну, и, собственно говоря, какие-то инициативы вносить намного сложнее. А какие-то те же нормативы на уровне муниципальной думы – там немножко всё проще. Я бы назвал это бег с препятствиями.

– Вы ещё не успели почувствовать эту большую ответственность? Вы ведь единственный депутат от Колымы, представляющий нас в Государственной думе, и Вы понимаете вот этот весь груз ответственности, который на ваши плечи возложили? Или за 3 месяца пока ещё нет какого-то такого ощущения, что вся Колыма практически на шее сидит и смотрит –  Антон Александрович правильно проголосует в очередной раз или неправильно?

– Ну, я могу сказать так: в отношении ответственности я, конечно же, не боюсь. По одной простой причине – я работал на предприятии техническим директором, у меня был большой коллектив. Это почти полторы тысячи человек. Я за них непосредственно нес ответственность, каждый день принимал то или иное решение. Я прекрасно понимал, что за мной идёт коллектив. Когда ты принимаешь решение в Госдуме, можно его где-то скорректировать, у нас же есть первое, второе, третье чтение – там можно вносить коррективы. Поэтому здесь в отношении ответственности – я не бьюсь головой о стенку. Я не боюсь её.

– Как вообще Ваши близкие отреагировали на то, что Вы, в конечном итоге, одержали победу? Что Вы сейчас депутат – самый молодой депутат от Колымы, скажем так, за всё время? И вообще, Вы переехали в Москву? Вы как-то пришли к этой мысли: «я хочу баллотироваться в депутаты Государственной думы». Поддержали ли Вас, или, может быть, в семье кто-то говорил: может быть, не надо, Антон, может быть, тяжело будет?

– Нет, никто ничего не говорил. Это был декабрь месяц того года, у нас запустили в социальных сетях такой небольшой опрос:  «Кого бы вы хотели видеть в качестве депутата Государственной думы?». Если честно, вообще никуда не собирался. Мне было неплохо в Гордуме на своей работе, было, собственно говоря, всё хорошо. Но запустили такой опрос, и так получилось, что в этом опросе я набрал больше всего положительных комментариев. Меня пригласили в партию, сказали: «Давайте, вперёд». Поэтому я принял решение: говорю – ну, раз надо, значит, надо. Передо мной стояли задачи непосредственно отстаивать интересы Колымы.

– Участвовали ли Вы уже в каких-то рабочих группах, комиссиях, комитетах в Госдуме? То есть, Вы же не просто пришли – здравствуйте, ну давайте, Антон Саныч, давайте вот в этот комитет, давайте в эту комиссию.

– Я хотел попасть в комитет по бюджету и налогам. Объясню почему: потому, что на сегодняшний день из всех комитетов это самый значимый. Почему? Потому, что в этом комитете есть деньги. Деньги нужны нашему региону. Мы все видим прекрасно на сегодняшний день тот строительный бум, который у нас происходит по всему региону. У нас строятся спортивные оздоровительные комплексы, строятся новые жилые дома, строятся спортивные площадки, культурные центры, открытые пространства, общественные парки, проектируется набережная. На это всё, собственно говоря, нужны деньги. Собственно говоря, когда ты в этом комитете, тебе гораздо проще скорректировать те или иные моменты в федеральном бюджете для того, чтобы эти деньги пошли к тебе в регион. Согласитесь, проще. Поэтому я хотел попасть в тот комитет. К сожалению, с ним не получилось, ну, или к счастью, не знаю – получилось, не получилось. Я попал в комитет по развитию Дальнего Востока и Арктики, это наш “домашний” комитет, его так называют дальневосточники и арктическая зона.  Я пошёл туда, и мне предложили стать заместителем председателя комитета. На сегодняшний день я являюсь заместителем председателя комитета, а также присутствую по возможности, по времени практически на всех комиссиях, которые бывают. Но я не просто так хожу, я хожу туда для себя, потому что для меня это, так или иначе, новое, и я знакомлюсь непосредственно с людьми, с коллегами. С теми же самыми профильными министерствами. Я задаю вопросы, которые возникают у меня в отношении того или иного дела. Мы не Москва, Дагестан, Петербург, даже не Новосибирск, не Екатеринбург, мы – Магадан, Дальний Восток. Многие законопроекты там вносятся не под одной, так сказать, линейкой для всей страны, потому что есть определенный нюанс. У нас нюансов много. Можно посмотреть сегодня за окно – и вот наш самый главный нюанс: это наша чудесная погода.

– Вы говорите, хотели попасть в комитет по финансам и налогам, как у вас там эта механика выглядит? Вы заявляете как-то, допустим – я хочу избраться вот в этот комитет, и там принимается уже решение? Или как это решение непосредственно принимается?

– Да, вы претендуете, предлагаете заявление. Я написал на три комитета – на “домашний” написал, на комитет по финансам и налогам, и еще меня просили взять комитет по спорту.

– Получается, если ваша работа связана непосредственно с Государственной думой, переехали ли Вы в Москву окончательно, или как?

– Ну, как сказать окончательно – я, получается, живу 20 дней там, 10 дней тут, потому, что у нас каждый месяц проводится региональная неделя. Понятно, что она чуть-чуть побольше: региональная неделя начинается с понедельника, но я начинаю свою региональную неделю с пятницы, потому что я вылетаю после крайнего пленарного заседания в четверг, в пятницу уже здесь, и в субботу-воскресенье уже работаю в регионе до следующей пятницы. Потом улетаю обратно.

– Я так предполагаю, Ваша региональная неделя началась в прошлую пятницу. Прилетели Вы как раз в субботу, и в субботу сразу мы с Вами встретились на Атке. Немного предыстории: дело в том, что наш медиахолдинг «Карибу» ведет эту странную историю уже полтора года с жителями, оставшимися в посёлке Атка. Наши журналисты туда неоднократно выезжали, много вышло репортажей о том, в каких ужасных условиях остались зимовать в прошлом году люди. Напомню о том, что там осталось несколько человек, и они, почему-то, недовольны именно теми жилищными условиями, которые им предлагают. Переехать они хотят в Магадан, и поэтому сидят без воды, без электричества, без какого-либо снабжения, и вот как раз Антон Александрович в прошлую субботу туда приехал и что-то предложил. Какой разумный выход из этого тупика Вы предложили этим оставшимся жителям Атки?

– Ну, смотрите, давайте, наверное, я тоже начну с предыстории. Предыстория началась на прошлой региональной неделе – помните, у нас там были то ли праздники, то ли карантин, когда неделю никто не работал. Нам, депутатам Государственной думы, наотрез запретили встречаться с жителями, и я проводил свой приём, так сказать, онлайн – у себя в прямом эфире в Инстаграме. И по телефону звонили в Общественную приемную Единой России. Мне позвонили в Общественную приемную Единой России и четыре семьи с посёлка Атка. По очереди звонили, по всей видимости, люди рядом друг с другом находились, рассказывали свою ситуацию, как у них там обстоят дела. Им предложили жилищные условия на Палатке, это новый жилой дом, который там построили. Ну, видимо, там какие-то, может быть, семейные обстоятельства, как мне объяснили, я, наверное, не буду их раскрывать – это личное дело людей. Я этот момент обговорил с Сергеем Константиновичем Носовым, я ему описал ситуацию, говорю, что здесь вот так и так. То есть, можно решить проблему следующим образом. Он мне дал направление в Минстрой, я пошёл туда, поговорил с ними, описал ситуацию, и люди согласились. Собственно говоря, всех вроде бы устроили новые условия, и я на эту региональную неделю приехал уже непосредственно с письмом со стороны Минстроя и поехал сразу на Атку с предложением. Мы встретились, всё обсудили. Очень долго стояли, общались – почти два часа. Даже, наверное, больше общались о жизни, нежели о предложении, потому, что предложение уже прозвучало, и люди сказали «да».

– Так какой же свет в конце тоннеля? 

– Свет в конце тоннеля – это ЖК “Нагаевский”.

– То есть Вы им всё-таки предложили, и они согласились? 

– Да. Но не все согласились. Там одна женщина сказала, что она подумает, ей нужно посмотреть. Ну, может быть, с одной стороны, её можно понять. Потому, что такая ситуация довольно-таки длительная, ну и люди где-то уже могут просто не доверять.

– Антон Александрович Басанский сегодня у нас здесь на «Честном разговоре», депутат Государственной думы от Магаданской области – самый молодой депутат, который представляет Колыму. 

– Наверное, не самый молодой – там есть депутаты, которым и по двадцать два года.

– Я имею в виду, с Колымы. У нас же никогда не было такого молодого депутата. Так вот, как депутат Государственной думы Российской Федерации, какие основные проблемы у области? Вы же теперь нас представляете, как я говорила, практически вся область стоит за спиной, выглядывает – как же там Антон Александрович всё будет разруливать? Какие проблемы видите, над решением которых собираетесь в Госдуме работать или уже работаете?

– Ну, наверное, у нас ноябрь начался очень интересно. Вы, наверное, видели, что у нас было сильное увеличение стоимости топлива. Это, наверное, одна из самых таких наболевших проблем, и вопрос решается с двух сторон: с верхней палаты и из нижней палаты. В верхней палате этим занимается Андрей Иванович Широков, в нижней палате этим на сегодняшний день я занимаюсь. В понедельник у нас было онлайн-совещание, потому, что все разъехались на региональные недели, ну и Анатолий Иванович Широков, так как он занимается в верхней палате, нижняя палата не может приглашать верхнюю палату – там всё немножко наоборот. У нас сейчас встала такая ситуация – дали восточную субсидию на перевозку топлива по железной дороге, а так как у нас ее нет, нам дальневосточную субсидию не дали. И для нас вот эти вот 4 рубля –  4000 рублей на тонну, на самом деле, очень сильно сказываются на наших ценах. То есть, не попали в эту субсидию Магадан, Камчатка и Чукотка. Мы задаем вопрос большим министрам – я говорю: как же так? Ответ: вот железной дороги нет, правильно – мы же, говорю, по ж/д, говорю, не везём – там море, нарта, говорю, мы же топливо сразу транспортируем с НПЗ на судно, и дальше оно по морю идёт. Ну, понятно, что это шутки. Но шутки шутками, так или иначе, есть такая проблема. Сейчас есть круглый стол для того, чтобы развивать 3 наших региона (понятно, что Магаданская область очень активно занимает свою позицию, активнее, чем Камчатка и Чукотка), поэтому работаем в общем направлении. Сейчас решается вопрос том, чтобы мы попали в эту дальневосточную субсидию. Это раз. Два – мы хотим не просто дальневосточную субсидию, мы хотим, чтобы у нас выровнялась сумма, цена топлива с тем же самым, допустим, Владивостоком, хотя бы приблизилась к нему. Потому, что сегодня мы на 10 рублей от них отстаём. Это не очень правильно, вроде живём все в одном федеральном округе, при этом при всём получаем немножко другие цены, да даже не немножко – вообще колоссально другие цены. И мы хотели бы, чтобы нашим регионам (Магадан, Чукотка, Камчатка) не просто субсидировали железную дорогу, а чтобы мы могли выиграть вот эти вот 8 тыс. рублей на той же самой тонне, 8 рублей на том же самом литре. Проблема, конечно, серьёзная, задача непростая, но вот в пятницу – завтра – будет очередное совещание на эту тему с предложениями. Камчатка предлагает снизить НДС для продавцов на заправке, ну, на самом деле можно его снизить. Если так, то мы, мне кажется, по цене приблизимся куда-нибудь к Москве.

– Ну, это на самом деле так, только мечты, мне кажется. 

– Это всё мечты, мечты, но нам, на сегодняшний день, понятно, что главная задача – отыграть вот эти 4 рубля по железной дороге и отыграть 4 рубля непосредственно по морю. Проси больше – дадут меньше, мы просим на сегодняшний день больше, чтобы нам отыграть 4 рубля.

– Это же всегда так в России – скидку больше дадут в конечном итоге, то, на что ты изначально рассчитывал, поэтому логично всё. Давняя проблема в Магадане, несколько десятилетий она уже стоит в регионе: дело в том, что все северные гарантии, которые любому сотруднику положены по закону, ну, начиная  с оплаты проезда и так далее и тому подобное, много чего – всё это возможно? По закону предприятие любой формы собственности обязано оплачивать в том числе дорогу, например, на проезд. Но, почему-то, очень многие до сих пор считают – среди моих знакомых есть такие люди, которые говорят: ну, что ты, правительство же потом бизнесу возвращает эти деньги, которые бизнес потратил на билеты. Серьёзно вам говорю, что есть люди, которые действительно так считают. Но это не только потому, что много других каких-то негативных факторов, и естественно, логистика – опять-таки: отсутствие железной дороги; и какие-то климатические условия. Дело в том, что всё это приводит к неконкурентоспособности местных предприятий. Как-то в Госдуме будете поднимать этот вопрос? Я понимаю, что он очень сложный, он тягомотный, он не легко решаемый, мне кажется, за него не брались все эти годы.

– На сегодняшний день для того, чтобы точно вносить этот законопроект, нужно будет считать экономику. Понятно, что сейчас в государстве у нас не советское время, экономику нам перезагрузить не получится, как это делали в Союзе. Сейчас люди считают деньги. У государства есть социальные гарантии перед гражданами, но сегодня государство считает, что бизнес должен уметь выживать. Понятно, что мы не совсем тот бизнес, не совсем тот регион в принципе, то есть дальневосточная зона, арктическая зона – здесь не как в Москве, собственно говоря, где сегодня не пришёл один – пришёл другой. Мы – регионы с утекающими инвестициями. Что я называю утекающими инвестициями? Это люди. Если нет людей, деньги уходят.  Общаясь с малым и средним бизнесом, люди рассказывают, что у них так или иначе выручка падает, потому что люди уезжают. Это мы говорим о городе Магадане, если мы будем говорить о трассе, у нас там всё гораздо сложнее, конечно. Сегодня нужно рассматривать такой законопроект, но я, наверное, скажу так: все не дадут сразу. Бизнес, который есть сегодня, действительно нуждается в этом всём; крупный бизнес может обеспечить себя сам, а вот в отношении малого бизнеса нужно этот инструмент прорабатывать. Пока не знаю, как начать, но я думаю, что начнём.

– Что нужно сделать, по каким пунктам нужно наладить экономику, чтобы удержать отток населения из Магадана и Магаданской области? Что, как Вам кажется, может являться сдерживающим фактором для того, чтобы люди перестали уезжать?

– Я уже, наверное, не раз это говорил – давайте просто вернемся назад, когда на территории Магаданской области жило очень много людей, те же самые девяностые. Потом люди начали уезжать отсюда, у нас появились чудесные реформы гайдаровские – «Север нам больше не нужен». На самом деле, это было очень болезненно для наших регионов, потому что отсюда просто уехали все. Трасса уехала практически вся, там остались только люди, которые не хотели уезжать по тем или иным причинам. Сегодня, конечно, этот процесс затормозился, то есть массового выезда как такового нет. Выезжает в основном уже непосредственно молодежь, которая уезжает в центральные районы России учиться. Они уезжают для собственного становления, для какой-то новой жизни. И, наверное, последние два с половиной года мы в регионе наблюдаем большой строительный бум, о котором я говорил, это строительство домов, спортивных комплексов, парков, скверов, различные проекты, в том числе проект «безопасные дороги». Что такое «безопасные дороги» – расскажу. Это освещение, которое пройдет вдоль посёлка – там красиво, я возвращался с трассы и думаю: невероятно красиво. Но это называется проект «безопасные дороги». Федералы начинают потихоньку выделять деньги на нашу трассу, ведь если рассмотреть документы, которые ранее подавались, до Сергея Константиновича, у нас документы подавали следующим образом – 75% дорог в регионе не соответствуют нормативам. Я вчера встречался с нашим министром дорожного хозяйства. Он говорит: слушайте, нужно ситуацию в корне, говорит, разворачивать, мы стараемся, работаем, но дорога наша колымская не должна быть похожа на козью тропу. Это тоже один из таких факторов. И вот эти факторы, которые на сегодняшний день есть отрицательные, на это все смотрят люди. Конечно, нужно ещё корректировать какие-то определённые моменты, но сегодня люди не должны ощущать себя так, что живут на севере дальнем. 

– Дело в том, что, конечно, есть множество факторов. Да, я вот, например, могу сказать со своей точки зрения, прожив больше 30 лет в Магадане, что строительство новых парков, дорог это всё хорошо, но это больше социалка. Я имею в виду, это доступное здравоохранение, со здравоохранением у нас творится вообще непонятно что.

– Со здравоохранением у нас на сегодняшний день всё сложно, я согласен.

– Это образование – единственный университет, оставшийся у нас, это СВГУ. У наших детей нет никакого выбора. Единственное – собираться, действительно, улетать на материк и учиться там. И не факт, что они захотят вернуться обратно, когда увидят, что там гораздо лучше. Я имею в виду, именно «социальщина»: здравоохранение и образование, еще какие-то вещи, может быть, это, как бы это сказать, с высоты федеральных законотворцев – я не имею в виду Вас – кажется, что это не так важно, мы вам сделаем вот так, и вам будет хорошо. Да нет – вся наша жизнь состоит из каких-то очень маленьких составляющих, которые тоже надо учитывать. То есть это же не только дороги, парки, хотя это тоже имеет значение, я согласна.

– Не дали договорить.

– Прошу прощения.  

– Насчет здравоохранения – да, у нас в этом году – не знаю, будет ли Госсовет или нет, на котором непосредственно Сергей Константинович будет выступать касаемо здравоохранения на территории Дальнего Востока и территории Арктики. Там, как раз, вопрос здравоохранения непосредственно будет подниматься. На сегодняшний день это также медицинская реформа, которая считается по количеству на душу населения, на которые выделяются федеральные средства. На наши регионы она не работает, потому что, если взять, допустим, там посёлок Оротукан – у него 130 км –  Ягодное, около 400 км – Палатка. Что делать? Да, конечно, у них есть амбулатория, один терапевт, есть скорая помощь, есть несколько фельдшеров. Но нужно учитывать различные факторы. Если мы будем действовать по принципу на душу населения, то, по идее, мы должны в Оротукане амбулаторию закрыть и оставить одного фельдшера. Это неправильно. Понятно то, что это все не закрывают, потому что мы, колымчане,  понимаем, что там на живут люди. Сегодня этот вопрос стоит очень остро.

– Хорошо. Как этот механизм все-таки работает? Дело в том, что мне в любых процессах всегда интересно, как это внутри все устроено, наверное, как и большинству людей. То есть, Сергей Константинович будет участвовать в Госсовете, где он обозначит то, что у нас реформа. Реформа не работает, и нам нужен какой-то другой путь. Должны предложить другой путь?

– Да, они уже будут выходить непосредственно с решением. Губернатор предложит какое-то свое решение, как это должно выглядеть в наших регионах. Понятно то, что у нас людей стало меньше, а мы говорим о медицинской оптимизации, и у людей возникает такой вопрос: сейчас всё оптимизируют, врачей заберут? Нет, на самом деле  будет не так. Те же самые больницы, амбулатории в каком-либо посёлке, везде функционируют по-разному. Они все были рассчитаны на то количество людей, которое непосредственно в них живет. И медицинской структуре на сегодняшний день просто то есть финансово невыгодно, за это нужно платить – за свет, за коммуналку, за отопление, это всё очень дорого. Мы понимаем, что сегодня люди туда не приедут, там проживает тысяча людей, и новых не приедет. Они потихонечку уезжают – кто-то переезжает в Магадан, кто-то переезжает в райцентр, кто-то в центральные  районы России. Но люди живут в этих посёлках, поэтому сегодня идёт сокращение по объёмам медицинского имущества, скорее, нежели чем врачей.

– Понятно. Антон Александрович, Вы третий месяц уже депутатствуете, много ли к Вам обращений? Много ли к Вам приходит магаданцев и жителей области с какими-то просьбами, чтобы помогли?

– Наверное, приходит столько, сколько и приходило. У меня есть прямая линия, я всегда отвечаю на все вопросы, в соцсети пишут. Сегодня у меня немножко не так обстоит дело в отношении работы в соцсетях и с обращениями. Я объясню, почему: сейчас я потихоньку людей отправляю на электронную почту, потому что сейчас все обращения депутату Государственной думы регистрируются через почту, и депутатам выставляется определенный KPI, и ты должен непосредственно его отрабатывать. 

– То есть КПД Ваши посчитать?

– Да, сколько граждан обратились, скольким вы ответили, сколько вы законопроектов внесли, сколько раз вы выступали, сколько вопросов задали. Потом тебя приглашают на фракцию, говорят – что, в регионе проблем нет? Бывают такие ситуации. Понятно то, что с новенькими, которые зашли на первый созыв, год еще будут присматриваться. Так или иначе, обращения граждан я сегодня отправляю на электронную почту, чтобы всё это регистрировалось там. Понятно, что просьбы, которые решаются в привычном режиме, без вот этого «бумажного футбола» и этой писанины, я стараюсь решать сразу.

– Навскидку, с какой такой мелкой просьбой обратились, которая не требует, как Вы говорите, «бумажного футбола», и Вам одним звонком или двумя звонками удалось решить и помочь человеку?

– Мелкие обращения это в основном жилищно-коммунальные услуги. Например, нужно во дворе вычистить снег. Мы там помогали гражданам – есть некоторые дворы, мы старались их прописывать в планы расчистки дворов, дворовых территорий. Мы записывали их туда. Понятно, что когда управляющая компания уже бесчинствует, мы уже конкретно пишем письма в сторону управляющей компании со стороны движения, потому что уже только движение может надавить на управляющие компании. Собственники могут быть менее активные, как у нас обычно и бывает – 10 человек живёт, есть двое недовольных, остальным восьми побоку. То есть люди хотят жить в более комфортабельных условиях, а социальное напряжение растёт, и такие маленькие моменты можно решать. Все остальное уже непосредственно через на почту. Пока так. Раньше, когда муниципальным депутатом был, тоже отрабатывал всё через почту.

– Хорошо. Давайте последнюю тему. Вольный принос – тоже такая большая важная и болезненная тема, которая, мне кажется, время от времени тоже возникает заново. Дело в том, что несколько десятилетий вопрос вообще как-то не сдвигается, уже, наверное, лет 6-7. Сдвигается, но очень медленно. Так что –  не встречает понимания в Москве этот вопрос? Планируете как-то продвигать это дальше в Нижней палате?

– Так, смотрите, касаемо вольного приноса, у меня, наверное, будут, может быть, свои мысли по поводу него, как он должен выглядеть и на какие факторы мы должны обратить внимание. Вольный принос не такая простая штука. Сегодня его запустить в том виде, в котором он работал ранее, нельзя. У нас есть недобросовестные недропользователи, с другой стороны – у нас есть граждане, которые говорят: я готов поехать старателем работать. Не знаю – кто работал на лотке, я могу сказать, что если день отработать на лотке, то на следующий день разогнуться будет очень сложно. Нужно стоять, стоять в позе прачки целый день. Это сложновато. Пока что не могут определиться, кто должен это контролировать, и куда это должно идти. Как я вижу –  рассматривать всё вместе с рекреационными зонами. Допустим, у нас есть участок, мы берём – его закидываем в рекреационную зону, в эту же рекреационную зону непосредственно заезжают граждане, которые хотят себе помыть руду. У них есть лицензия от ИП,  они платят  какие-то определенные деньги за лицензию. Заезжают туда, что-то себе там намывают, выезжают через пост, здесь же стоит касса. Сдал, рассчитались, и он, собственно говоря, поехал. Я считаю, это правильно. Так это делают наши соседи на той же самой Аляске. Очень простая схема с этими рекреационными зонами, их таких можно на самом деле сделать десятки. Вопрос в другом. Тут вопрос старательского фактора – может повезти, может не повезти, здесь же всё обстоит дело ещё так. Ну, я считаю, что такая схема есть, и она на самом деле проста. Я сегодня этим законопроектом потихонечку занимаюсь. Но если рассматривать эти рекреационные зоны, то это нужно менять целых 3 закона. Поэтому, для того, чтобы вводить этот проект, то есть вольный принос, нам на сегодняшний день нужно для начала поправить наше уголовное законодательство в отношении золота. Потому, что у нас сегодня – украл курицу – срок получил, а украл золото – административку получил. Не совсем правильно. Нужно начинать с уголовного законодательства, а потом уже по вольному приносу. По моему мнению, это то, как должен работать вольный принос. 

– Спасибо за интересный диалог!

–  Вам спасибо. Вы меня сегодня прогнали абсолютно по всем темам.

– По наболевшим, застарелым, я бы сказала. Потому, что, наверное, это те темы, которые постоянно – из года в год у нас стоят. Хочется, чтобы уже хоть как-то всё это решилось. Надеемся, что Вы, молодой депутат – у вас больше энергии, больше желания, больше запала, ну, как мне кажется.

– Не обещаю, что получится решить все, но будем работать.